С тех пор эта «глубокая» фраза и мне запала в душу, чтобы вновь всплыть в памяти 22 сентября, когда я посетила концерт Гасаева в одном из торгово-развлекательных центров Новосибирска под названием «Как упоительны в Сан-Сити вечера». Впрочем, он стал фактически творческой встречей с исполнителем — так много и охотно Виталий рассказывал о своем творчестве, друзьях и том, как та или иная песня пришла в его жизнь. Мне же по окончании концерта удалось пообщаться с исполнителем за кулисами.

— Скажите, Виталий, это стандартный формат? Или это только нам, вашим землякам, так повезло?

— Вы знаете, когда я смотрел концерты и интервью своих любимых артистов, поражался, насколько они легко общались со зрителями хоть со сцены, хоть с экрана телевизора. Казалось, что они со мной лично разговаривают! И не было никакого пафоса или корявых понтов. И я думал, что если я когда-нибудь встану на этот путь, то постараюсь быть похожим на них. Вообще, я считаю, самое страшное для артиста — это в зеркале увидеть великого.

— У вас же сегодня было два концерта. Еще один — днем в Центральном парке. Это довольно плотный график! Не боитесь сорвать голос?

— Первый концерт я бы не назвал полноправным, конечно, — мне нужно было спеть всего пару песен. Но где две, там и четыре… Меня остановила прохладная Сибирская погода, я понял, что дальнейшее выступление может отразиться на связках, а значит и на вечернем концерте.

— А у вас есть фирменный рецепт сохранения голоса?

— О, он очень прост — меньше думать о том, как его сохранить! А еще надо закаляться. Я однажды прочитал, что у Паваротти были серьезные проблемы с голосом, и он стал пить холодную воду, ходить босиком и обливаться ледяной водой. Правда, я с обливаниями однажды переусердствовал — на Крещение обливался в лютый сибирский мороз не один день, как положено, а четыре. На пятый день я понял, что теряю слух. Потом лежал в больнице с воспалением слухового нерва. Я раньше думал, что самое страшное для артиста — потерять голос, а оказывается, тут все в совокупности. Да и для любого человека, не только для публичной личности, самое страшное — потерять разум. А разум — это золотая середина. Тогда я ее потерял и решил покуражиться, и господь Бог меня так остановил.